Пил ли лев толстой. Лев толстой как основатель трезвенного движения

Отношения с едой у великого русского классика были весьма противоречивыми.

Поесть Толстой любил. Регулярно переедал и регулярно себя за это корил: «Много слишком ел за обедом (обжорство)» . Однако, пытаясь воздержаться от греха чревоугодия, он неизбежно начинал себя жалеть: «Я утром не ел до обеда и очень ослабел».

Супруга писателя - Софья Толстая - в дневниках жаловалась на мужа:

«Сегодня за обедом я с ужасом смотрела, как он ел: сначала грузди соленые... потом четыре гречневых больших гренка с супом, и квас кислый, и хлеб черный. И все это в большом количестве».

Беспокоил Софью Андреевну, конечно, не невероятный расход продуктов, а физическое и моральное состояние Толстого:

«Какую он пищу употребляет - это ужасно! Сегодня ел грибы соленые, грибы маринованные, два раза вареные фрукты сухие - все это производит брожение в желудке, а питанья никакого, и он худеет. Вечером попросил мяты и немного выпил. При этом уныние на него находит».

В 50 лет Толстой вступил в стройные ряды вегетарианцев. Мяса не ел, но от яиц и молочных продуктов не отказался.

Однако это решение писателя никак не сказалось на разнообразии его рациона. Доказательство тому - выдержки из меню, которое составляла лично Софья Толстая с пометками для повара. На завтрак, помимо яиц во всех мыслимых и немыслимых видах, Толстой ел бесчисленные варианты каши: «кашу пшенную», «кашу гречневую на сковороде», просто «кашу на сковороде», «крутую овсяную кашу», трогательную «кашку манную молочную жидкую». Прекрасным вариантом завтрака было и лаконичное «что осталось».

Вегетарианство в семье писателя было принудительным. Валентин Булгаков, последний секретарь Толстого, писал: «В 6 часов в зале-столовой подавался обед - для всех - вегетарианский. Он состоял из четырех блюд и кофе».

Из блюд, подаваемых графу на обед, в наши дни можно составить меню хорошего вегетарианского ресторана. Просто и со вкусом: протертые яблоки с черносливом, суп с клецками и кореньями, суфле из рыбы с морковью, зеленая фасоль с рисом, суп-пюре из цветной капусты, салат картофельный со свеклой.

Слабостью Толстого было сладкое. К вечернему чаю в доме писателя обязательно подавалось варенье, которое варили здесь же, в Ясной Поляне, из крыжовника, абрикосов, вишни, слив, персиков, яблок. В последнее обязательно добавляли лимон и ваниль. Экзотические для Тульской области фрукты выращивали в усадебной оранжерее. Толстой тяжело переживал пожар в Ясной Поляне 1867 года: «Я слышал, как трещали рамы, лопались стекла, на это было жутко больно смотреть. Но еще больнее было оттого, что я слышал запах персикового варенья».

Гастрономической Библией семьи графа была «Поваренная книга» Софьи Толстой со 162 рецептами. Отметиться в настольной кулинарной книге успели не только родственники Толстых: там, например, можно найти «Пастилу яблочную Марии Петровны Фет» - рецепт жены .

Сакральным блюдом в был так называемый «анковский пирог», или «пирог Анке». Домашний врач Толстых, Николай Анке, поделился рецептом пирога с тещей графа, Любовью Берс, которая и передала его дочери. Дочь же, то есть Софья Толстая, научила готовить пирог с толченым сахаром и лимонами повара Николая. Сын Толстого Илья писал, что «именины без анковского пирога то же самое, что Рождество без елки» .

Кстати, повар Николай Румянцев в жизни Льва Толстого появился раньше, чем супруга Софья. Начало его кулинарной карьеры было весьма нестандартным: в молодости Румянцев был крепостным флейтистом у князя Николая Волконского. Потом его перевели в кухонные мужики, и поначалу готовил он отвратительно. Софья писала: «Обед был очень дурен, картошка пахла салом, пирог был сухой, левашники как подошва... Ела один винегрет и после обеда бранила повара» . Но, как известно, терпенье и труд все перетрут. Левашники, которые в тот злосчастный вечер были «как подошва», стали фирменным блюдом Румянцева. Это были пирожки с вареньем, которые с уголков надувались воздухом, за что в быту назывались «вздохами Николая».

Можно сколько угодно потешаться над простым фактом, но слова Ленина о Льве Толстом прочно прописались в нашем сознании. В любом разговоре о самом масштабном русском писателе со стопроцентной вероятностью всплывут чеканные ленинские определения: «Какая глыба! Какой матёрый человечище!»

Напор и магия слов таковы, что качества писателя переносятся на человека по имени Лев Николаевич . Богатырь! И здоровье его, надо полагать, тоже богатырское.

Отчасти это подтверждается. Действительно, «порода» Толстых была крепкой. Те, кто не окончил свои дни на войне или на плахе, жили долго и плодотворно. Собственно, сам Лев Николаевич умер, как известно, не в больнице, а в дороге. И было ему 82 года - возраст даже по нынешним меркам почтенный, а по тем - и подавно.

Хрестоматийными стали и достижения Толстого на ниве пропаганды здорового образа жизни. Не пил, не курил, в середине жизни перестал употреблять кофе, в старости - мясо. Разработал комплекс гимнастических упражнений, кстати, весьма продвинутый и вполне пригодный для современности. Иными словами, образец для подражания.

Страдания на пустом месте

Но за скобками остаётся главное - как именно Толстой ко всему этому пришёл. Обычно говорят о том, что упомянутые успехи - плод длительных духовных поисков и раздумий. В принципе верно. Нужно только внести одно уточнение: Лев Николаевич думал не столько о высокой духовности, сколько о самых низменных материях вроде элементарного выживания. Потому что здоровье его было, мягко говоря, не на высоте.

Вот выписка из справки, данной армейским госпиталем и фиксирующей состояние здоровья подпоручика артиллерии Льва Толстого: «Телосложения среднего, сухощав. Несколько раз был болен воспалением лёгких с ревматическим страданием в руках и ногах. Установлено также сильное биение сердца, сопровождаемое одышкою, кашлем, беспокойством, тоскою, обмороками и сухим треском, маскирующим дыхание. Сверх сего, вследствие отверделости печени, оставшейся после крымской лихорадки, аппетит его слабый, пищеварение неправильное с упорными запорами, сопровождаемыми приливами крови к голове и кружением в оной. При сырой погоде появляются летучие ревматические боли в конечностях».

Заметим - это официальный документ, заведомо отбрасывающий измышления и тревоги самого пациента. Мало ли что он там себе нафантазирует?

А фантазии Льву Николаевичу было не занимать. Богатое писательское воображение любую скромную болячку раскручивало до немыслимых масштабов. Скажем, такое обычное явление, как ячмень на глазу. В народе ему вообще не придают значения - на него полагается наплевать. В буквальном смысле - подобраться к недужному и неожиданно плюнуть ему в глаз. Считается, что после этого всё пройдёт.

Толстому, который бравировал своей «близостью к народу», этот способ не годился категорически. Вот что он заносит себе в дневник: «Вырос на глазу ячмень исполинского размера. Мучает меня так, что совершенно лишился всех чувств. Не могу есть и спать. Плохо вижу, плохо слышу, плохо нюхаю и даже очень поглупел». Написано с таким мастерством, что поневоле проникаешься сочувствием к больному. Но вот как реагировали на эту хворь окружающие, например декабрист Михаил Пущин : «Мы все очень довольны его страданиями, страданиями потешными и забавными: для своего пустяшного ячменя он три раза посылал за доктором».

В произведении английского писателя Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки» главный герой начинает читать медицинский словарь и по мере чтения обнаруживает у себя все упомянутые там болезни, кроме родильной горячки. Такое впечатление, что англичанин был коротко знаком с русским классиком: отношения между Толстым и медициной строились точно по такому же шаблону.

32 зуба и 33 несчастья

Вот далеко не полный список того, чем «страдал» Лев Николаевич, не достигший, к слову, ещё и 30 лет. Кровавый понос с резью, сыпь непонятного происхождения, крапивная лихорадка, изжога, сердечные приливы, боль в пояснице, горле и печени одновременно, кашель сухой и мокрый, мигрень с рвотой, боли и опухоль в паху, насморк, ревматизм, желудочные расстройства, варикозное расширение вен, чесотка и геморрой. И это ещё цветочки. Потому что помимо «всякой мелочи» он вполне серьёзно подозревал у себя туберкулёз, эпилепсию, сифилис, язву желудка и, наконец, рак головного мозга.

Разумеется, по каждому поводу вызывались доктора. Разумеется, все они, не найдя ничего из вышеперечисленного, были объявлены шарлатанами: «Невежды, страшные болтуны, ничего не смыслят в своём деле, пользы от них никакой, сплошное враньё».

Самое забавное в том, что одно вполне настоящее недомогание у него действительно было. Кариес и пародонтоз, прогрессирующие с ужасающей скоростью. Первые записи вроде «Увеличился флюс, опять простудил зубы, которые не дают спать, целый день болели зубы» появляются, когда ему было 22 года. И в ближайшие 11 лет это становится лейтмотивом писательского дневника.

Как раз эта - реальная, осязаемая, мучительная - проблема по какой-то загадочной причине не удостаивалась внимания. Врачебная помощь дантистов отвергалась Толстым наотрез. А зубы болели и выпадали до тех самых пор, когда в 1861 г. писатель посетил Лондон. Там он провёл полтора месяца, и проблема решилась сама собой. Толстой пишет об этом так: «Зубы поломались». В действительности это значило, что из полагающихся 32 зубов у него в строю осталось всего 4. Не нужно быть врачом, чтобы понять - жить с такой катастрофой во рту весьма затруднительно. Все близкие советуют Толстому вставить «фальшивые» зубы. Тщетно. Свои 4 оставшихся пенька Лев Николаевич гордо проносит до конца жизни.

Как ни странно, но именно этому феномену можно найти хоть сколько-нибудь рациональное объяснение. Примерно в те же годы похожие проблемы одолевали другого литератора мировой величины - Ханса Кристиана Андерсена . У того с зубами было, пожалуй, похлеще, чем у Толстого. Тот же кариес, пародонтоз и дикие постоянные боли. Но плюс к тому уверенность в том, что именно эта боль даёт вдохновение и обеспечивает его плодовитость как автора. Уверенность была настолько сильной, что, когда выпал последний зуб, Андерсен действительно утратил возможность писать.

«Случай Андерсена» растиражировали все европейские газеты, и Лев Николаевич был прекрасно осведомлён о такой печальной коллизии. Повторить путь знаменитого сказочника ему не хотелось. И потому вставные, «фальшивые» зубы отвергались - они же могут принести только «фальшивое» вдохновение.

Рождение шедевра

Удивительно, но это помогло. Правда, довольно странным образом. Как раз в начале 1860‑х гг. Лев Николаевич работал над главным произведением своей жизни - романом-эпопеей «Война и мир». Произведение в очередной раз забуксовало. Зубная боль, которая была до того просто фоном, внезапно обострилась. До такой степени, что Толстой чуть ли не впервые серьёзно прислушался к советам докторов. А именно - внял постулату, что 99 болезней из 100 происходят от переедания и прочих излишеств.

Сберегая оставшиеся зубы, он отказался от мяса, стал питаться протёртыми супчиками, кашами и киселями: «Воздержание в пище теперь полное. Ужинаю очень умеренно. На завтрак - овсяная каша». Но и этого показалось мало: «Стал пропускать ужин. Вернулся к строгой диете. Каждый день обтираюсь мокрым полотенцем».

Недели через две роман сдвинулся с мёртвой точки. А своё общее состояние писатель впервые за много лет охарактеризовал так: «Избыток и сила мысли. Свеж, весел, голова ясна, работаю по 5 и 6 часов в день. Случайность это или нет?»

Вопрос, отдающий литературным кокетством. Толстой явно решил для себя, что всё это не случайность. Именно в период работы над «Войной и миром» он последовательно бросает пить, курить и употреблять кофе. А кроме того, обращает внимание на «гигиену» - так тогда называли и устройство образа жизни, и организацию труда. Вот слова его жены, Софьи Андреевны Толстой : «О физическом своём здоровье Лев Николаевич очень заботился, упражняясь гимнастикой, поднимая гири, соблюдая пищеварение и стараясь быть как можно более на воздухе. А главное, страшно дорожил своим сном и достаточным количеством часов сна». Последнее особенно ценно. Неизвестно, кто запустил в обиход совершеннейшую нелепицу - дескать, Толстой спал по 4 часа в сутки и этого ему вполне хватало. Старший сын писателя, Сергей Львович , говорит о распорядке дня отца другое: «Спать он ложился около часу ночи, вставал ближе к девяти утра». Получается, на сон у Толстого уходило 7-8 часов - ровно столько, сколько советуют современные сомнологи.

Писатель Лев Николаевич Толстой с женой Софьей. Гаспра. Крым. Фотография 1902 года из Музея-усадьбы Л.Н. Толстого «Ясная Поляна». Фото: РИА Новости

Толстого справедливо считают уникальным писателем. Но и человеком он был уникальным. Путь, который он проделал от мнительности и стоматологических суеверий до рационального и здорового образа жизни, впечатляет не меньше, чем его литература.

У каждого есть свой любимый напиток. Каждый любит жидкости по своему, один - за вкус, другой - просто потому, что испытывают особое удовольствие, попивая с утра, днем или вечером один из своих любимых избранных напитков. Но есть и третьи, для которых любимые напитки являются источником вдохновения. Конечно же, это творческие личности, например, писатели. Какие же напитки использовали классики и современники пера, чтобы повысить свое вдохновение?

Любимые напитки известных писателей:

• Александр Сергеевич Пушкин
  (Лимонад, Жжёнка) - «Наше всё», он же Александр Сергеевич, для поднятия поэтического духа, да и просто для того чтобы отвлечься от дум - очень любил лимонад. Причем, исключительно домашнего приготовления. Как считал са м Пушкин, лимонад обыкновенный, который продается в лавках, зачастую вдохновения не вызывает. Поэтому, приходилось Александру Сергеевичу ставить домашний лимонад и браться за перо. А вот на случай бурных гулянок, предпочтение Пушкин отдавал Жжёнке- напитку из фруктов и сахара, чем-то напоминающего Пунш. Поговаривают, что к последнему напитку Пушкин относился с любовью, поскольку его пили Гусары, а Пушкин им симпатизировал.
• Николай Васильевич Гоголь (Грушевый квас, Гоголь-Моголь) - А вот создатель «Вия» Николай Васильевич Гоголь, очень любил Грушевый квас. Однако, поехав в Италию, Гоголь попробовал один из напитков, который напрочь закрепился и у нас. Напиток этот был из козьего молока с добавлением рома. А так как для нас подобный напиток был в новинку, друзья Гоголя, естественно ради шутки, прозвали новизну «Гоголь-Моголь». Так и появилось название.
• Оноре де Бальзак (Кофе) - Знаменитый Оноре де Бальзак был поклонником кофе. Да и не просто поклонником, а даже фанатом. Он мог выпить примерно 50 чашек этого напитка в день. Ну и, конечно же, сорт кофе, который любил Бальзак, был собственный. И назывался он «Бурбон Путаню». Кстати сказать, этот сорт был любимым у Людовика XV, сейчас считается утраченным.
• Уильям Фолкнер (Виски) - Фолкнер обожал этот напиток, причем в чрезмерных дозах. Но всегда и всем он говорил, что пьет Виски исключительно в лечебных и профилактических целях. «Нет ничего, чтобы не смог излечить виски», – уверял он. В молодости, Фолкнер с друзьями собирались компанией и пили самогонное виски из таза, который стоял на столе.
• Лев Николаевич Толстой (Кумыс, Чай) - Лев Толстой не представлял себе работу без хорошего чая. И говорил, что чтобы много работать, нужно пить много чая. Толстой был сугубым противником спиртных напитков. А вот Кумыс он полюбил после встречи с Башкирами в Самарской губернии.
• Чарльз Диккенс (Игристое вино) - Диккенсу, в 1858 году предписали особую диету. Она состояла из обязательного выпивания полулитра игристого вина в день. И обязательно -стакан сливок с ромом. Как итог - плодотворное творчество, и выход в свет романа «Большие надежды» и многого другого.
• Федор Михайлович Достоевский (Чай и Кофе) - Достоевский очень любил хороший чай. А если его вдруг не оказывалась под рукой пил кофе без сливок. Причем в ожидании, пока чай будет готов. Его (чай) он пил, заваривая в чайнике по нескольку раз, а пока ставили самовар - выпивал неспешно чашечку ароматного черного кофе без сахара. По крайней мере, этот факт был доведен до нас помощником, работавшим у Достоевского в книжном магазине.
• Иоганн Вольфганг Гёте (Вино) - Один из основоположников немецкой литературы, Иоганн Гёте очень любил хорошее вино. И только хорошее. К среднем сортам вина Гёте страсти не питал. А вот хорошего вина он даже пил с избытком. Чего стоит тот факт, что Гёте попросил присылать ему хорошее вино из Баварии в количестве аж до 900 литров в год.
• Василий Быков (RedBull)- Современные писатели тоже любят напитки. Например, Василий Быков очень любит энергетический напиток RedBull. Читать книги Быкова естественно нужно, а вот увлекаться энергетиками не рекомендуется.
• Захар Прилепин (Чай и не только) - А вот Захар Прилепин любит побаловать себя каждый раз по-разному. Например, он может выпить как чай, так и пиво, как хорошее абхазское вино, так и Портер. Словом, разные сочетания для более плодотворного вдохновения.
• Эрнест Хемингуэй (Мохито и Дайкири) - Многие считают Хемингуэя одним из самых пьющих писателей своего времени. Может быть это из- за того, что в его произведениях герои большее количество времени проводят с разными спиртными напитками. Но Хемингуэй все же пил. И не что-нибудь, а коктейли. Предпочитал писатель Мохито и Дайкири, которые благодаря описанию в его произведениях, стали модными и в наше время.

В 1849 году Лев Николаевич, которому тогда было всего 20 лет, начал грамоте в своем родовом имении Ясная Поляна. Но вскоре Толстой вынужден был прекратить эти занятия из-за поступления на военную службу. Возобновил он педагогическую работу в 1859 году, уже будучи известным и участником знаменитой обороны Севастополя. Лев Николаевич открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских , а также активно содействовал открытию еще нескольких школ в ближайших селах. По собственным словам , он тогда испытывал трехлетнее страстное увлечение этим делом.

К сожалению, прогрессивные (по тем временам) методы преподавания Толстого, а также его регулярные встречи с учителями и единомышленниками показались подозрительными местному начальству. В 1862 году жандармы обыскали дом Толстого в Ясной Поляне, разыскивая улики крамольной деятельности. Лев Николаевич был этим чрезвычайно оскорблен и в знак протеста перестал заниматься педагогикой.

Последующая педагогическая деятельность писателя

Перерыв длился 7 лет. Толстой возобновил занятия с детьми в 1869 году, а в 1872 году была напечатана составленная им книга «Азбука». Еще через три года Лев Николаевич издал «Новую азбуку» и четыре «Книги для чтения».

Большое внимание общества привлекла статья Толстого «О народном образовании», в которой писатель подверг резкой критике деятельность земских управ по вопросам просвещения крестьян. Впоследствии Толстой был избран в состав одного из земств и внес большой вклад в создание новых школ. Кроме того, он разработал проект крестьянской учительской семинарии. Сам Толстой шутливо называл такую семинарию «университетом в лаптях». Лев Николаевич представил проект этой семинарии в министерство народного просвещения и в 1876 году смог добиться его одобрения. Однако земские управы отнеслись к проекту Толстого отрицательно. Это нанесло писателю такой сильный психологический удар, что он снова решил прекратить педагогическую деятельность.

Лишь в пожилом возрасте Лев Николаевич вернулся к педагогике. В 90-х годах 19 века он начал пропагандировать свою морально-философскую концепцию воспитания человека и его отношения к жизни и обществу, получившую впоследствии название «толстовства». А в 1907–1908 гг. на пороге своего 80-летия он опять вел занятия с детьми.

Жена Толстого, Софья Андреевна, составляла поваренную книгу, в нее вощло всего 162 блюда, причем многие: варенец, запеканка, квас, пасха, напитки - имели несколько вариантов описаний, так что на самом деле меньше. Основу рациона составляли каши - рисовая, овсяная, гречневая; блюда из яиц; картофельное пюре, овощные закуски; салаты и яблоки.

Утро отводилось делам, которыми нужно было заслужить застолье. Завтракали около часа дня. Лев Николаевич спускался часом позже. На завтрак ели кашу, чаще всего овсяную, с чем-нибудь молочным: варенцом, творожным пудингом или простоквашей. В шесть часов подавался обед из четырех блюд: салаты, суп, мясо, овощи и кофе. Вечером пили чай, с ним подавали пирог с фруктовой начинкой, сухое чайное печенье, мед и варенье. Между приемами пищи допускались только фрукты.

Во многие кулинарные рецепты Софьи Андреевны входили яблоки . В семье Толстых их считали чрезвычайно полезными. Осенью блюда из антоновских яблок готовились ежедневно.

Соусы были особые, вот два:

Соус из томатов, или пом д"амур
Положить 20 томатов в кастрюлю с 4 головками луку, воткнув в каждую луковицу по одной гвоздике, связать букеты из кервеля и всыпать соли, перцу и немного тертого мускатного ореха; залить водой пальца на два выше овощей, дать хорошенько свариться, и потом протереть это через волосяное сито, и уже протертое закипятить раз или два с тремя ложками чухонского масла и, слив в соусник, подавать. Соус этот подается к телятине или к вареным пулярдам. Соус не должен быть слишком жидок.

Мясной соус "Бешамель"
Взять кусок ветчины и кусок телятины, например, по фунту, изрезать мелко и положить в кастрюльку с 4 или более луковицами, в которые воткнуть гвоздики; столько же моркови, две мелкие луковицы, лаврового листу, перцу и соли. Жарить все это в достаточном количестве чухонского масла, часто перевертывая. Когда все порядочно прожарится, всыпать щепотку муки. Влить бутылку или поменее сливок и кипятить на легком огне, часто мешая ложкой. Когда соус сгустится, пропустить через дуршлаг и подлить в дичину или подавать в соуснике.

В дневниках Софьи Николаевны еда упоминается не каждый день, да и все как-то чудно.... Больной был человек, Лев Николаевич, и капризный...

"....Л. Н. опять слишком усиленно разметал снег на катке и катался на коньках. Упражнения гирями тоже начались. Все вместе это сделало то, что опять заболела у него печень, он наелся чечевицы и овсянки не вовремя, а совсем потом не обедал. Сейчас я посылала за Эмсом и дала ему выпить, что он охотно исполнил"...

"...У Льва Николаевича опять болел желудок и печень, он думает — от яблок, а я уверена, что от вчерашней слишком усиленной работы — чистки снега. Он даже не обедал. Вижу с страданием, что он худеет; когда он спит, лежит такой весь маленький на постели, и кости выдаются резко на плечах и спине. Лицо у него эти дни свежее и он бодр и силен в движениях, но худ. Очень стараюсь его питать получше, но трудно: вчера заказывала ему и спаржу и суп легкий пюре, а все-таки сегодня ему нехорошо..."

..."Опять Л. Н. жалуется на нездоровье. У него от самой шеи болит спина и тошнит его весь день. Какую он пищу употребляет — это ужасно! Сегодня ел грибы соленые, грибы маринованные, два раза вареные фрукты сухие — все это производит брожение в желудке, а питанья никакого, и он худеет"...

"...Второй вечер он пьет соду, наевшись сухих блинов. Бедный! по принципу он не ест ни масла, ни икры...."

"...куплю Льву Николаевичу мед, финики, чернослив особенный, груши и соленые грибы. Он любит иметь на окне запасы и есть финики и плоды просто с хлебом, когда голоден...."

"...Что за легкомыслие, и как не совестно в чужом доме дать столько забот с непривычными для посторонних, сложными требованиями миндального молока , сухариков, овсянки, покупного хлеба и пр. "

В общем, Лев Николаевич капризный негурман... Не будем мы изучать его кухню.

Впрочем, когда он был помоложе, питался он обильнее, но не менее странно.

На обед подавался холодный свекольник или постные щи, а традиционный ужин состоял из макаронов, овощей и фруктов. Хлеб в усадьбе пекли по рецепту Толстого: два пуда муки смешивали с двумя пудами картофеля, который предварительно парили и протирали. На ковригу, испеченную из этой смеси, писатель намазывал толстый слой меда и запивал все это овсяным киселем.

Самым любимым для него продуктом был свежий огурец (вот только в этом мы с ним сходимся). А бывая не в духе, он наворачивал килограммами спаржу - он ел ее с любым соусом и без, отваренную с солью и без (а спаржи мне вовсе и не хочется). Так что, нет, диета Льва Толстого мне лично явно не подходит.